Женщина взяла меня за руку и повела по коридору. Я оглянулся и увидел силуэт Зеба, оставшегося на посту, чтобы прикрывать тыл. Женщина остановилась и толкнула меня к темному алькову, затем вынула из складок плаща маленький предмет со светящимся циферблатом. Я решил, что это, наверное, металлоискатель. Она провела им по воздуху, выключила и спрятала.
— Можете говорить, — сказала она тихо. — Здесь безопасно.
И она растворилась в темноте.
Я почувствовал слабое прикосновение к рукаву.
— Юдифь, — прошептал я.
— Да, — ответила она так тихо, что я с трудом услышал.
Тут же она очутилась в моих объятиях. Она сдавленно вскрикнула, и ее руки обвили мою шею, и я ощутил ее дыхание на своем лице. Мы поцеловались неловко, но горячо.
Никого не касается, о чем мы говорили тогда, да я и не смог бы рассказать по порядку, о чем. Называйте наше поведение романтической белибердой, если вам так хочется, называйте щенячьими нежностями. Но разве щенятам не бывает также больно, как взрослым собакам? Называйте это как хотите, но в эти минуты мы были одержимы безумием более драгоценным, чем рубины и золото, более желанным, чем разумная трезвость. И если вы этого никогда в жизни не испытывали, мне остается вас только пожалеть.
Наконец мы пришли в себя и смогли разговаривать разумно… Она принялась рассказывать мне о той ночи, когда она вытащила жребий и заплакала. Я сказал ей:
— Не надо, дорогая. Не надо мне говорить об этом. Я все знаю.
— Но ты не знаешь. Ты не можешь знать… Я… Он…
Я обнял ее.
— Прекрати, прекрати сейчас же. Не надо больше слез. Я все знаю. И я знаю, что тебе грозит… в случае, если мы тебя не выведем отсюда. Так что теперь мы не имеем права плакать, мы должны найти выход.
Она молчала. Молчала, как мне показалось, очень долго. И потом медленно сказала:
— Ты хочешь сказать, что я должна убежать? Я думала об этом. Боже милостивый, как я мечтала об этом! Но как убежать?
— Я не знаю. Пока не знаю. Но мы придумаем. Надо придумать.
Мы обсудили все возможности. Канада была всего в трехстах милях от Нового Иерусалима, и местность к северу от Нью-Йорка Юдифи была знакома. По правде говоря, это была единственная область, которая ей была знакома. Но граница там закрыта и охраняется куда строже, чем в других местах, — там и патрульные суда, и радарные стены на воде, колючая проволока, пограничники на земле… и служебные собаки. Я проходил тренировку с такими собаками и не пожелал бы злейшему врагу встретиться с ними.
Мексика была безнадежно далека. Если бы Юдифь отправилась на юг, ее поймали бы в двадцать четыре часа. Никто не дал бы убежища сбежавшей девственнице. По закону общей вины любой такой доброжелатель совершил бы этим то же преступление, как и укрытый им беглец, а потому погиб бы той же смертью, как и человек, которого он спрятал. Путь на север был, по крайней мере, короче, хотя значил б те же ночные переходы, поиски укромных убежищ днем и голод. В Элбени жила тетка Юдифи: Юдифь была уверена, что та укроет ее, пока не удастся придумать способа перейти границу.
— Она найдет нам безопасное место. Я уверена в этом, — сказала Юдифь.
— Нам? — должно быть, вопрос мой прозвучал глупо. До тех пор, пока она не сказала этого, мне и в голову не приходило, что нам придется бежать вместе.
— Ты хочешь послать меня одну?
— Ну… Я просто не подумал о другом.
— Нет!
— Но послушай, Юдифь, самое важное, самое срочное сейчас — это вызволить тебя. Двоих людей, путешествующих вместе, значительно легче заметить и задержать, чем одну девушку. Нет никакого смысла…
— Нет. Я не пойду.
Я все еще не мог понять, что если ты сказал «a», то должен сказать и «б». И если я уговариваю ее покинуть службу, то становлюсь таким же дезертиром, как и она. Наконец я сказал:
— Ну хорошо. Главное убежать тебе. Ты доберешься до тетки и будешь ждать меня там.
— Без тебя я никуда не уйду.
— Но это же необходимо! Ведь Пророк…
— Лучше это, чем потерять тебя сейчас.
Я тогда не понимал женщин. Я их и сейчас не понимаю. Две минуты назад она спокойно рассуждала о том, что лучше рисковать жизнью, чем отдать свое тело в руки Пророка. Теперь она так же спокойно предпочитает сделать это, нежели решиться на временную разлуку со мной. Я не понимаю женщин. Порой я даже подозреваю, что у них ровным счетом нет никакой логики. Я сказал:
— Послушай, дорогая. Мы еще даже не придумали, как нам выбраться из дворца. Вернее всего, нам будет абсолютно невозможно уйти отсюда вместе. Разве ты не понимаешь?
Она ответила упрямо:
— Может быть, и так. Но мне это не нравится. Ну, хорошо, а как отсюда можно выбраться? И когда?
Я вынужден был признаться снова, что не знаю. Нужно было посоветоваться с Зебом.
Тогда Юдифь предложила:
— Джон, ты знаешь девственницу, которая привела тебя сюда? Нет? Это сестра Магдалина. Ей можно все рассказать, и она, возможно, захочет нам помочь. Она очень умная.
Я принялся было выражать свои сомнения, но наш разговор был прерван самой сестрой Магдалиной.
— Быстро! — шепнула она мне, заглянув в альков. — Назад, на пост.
Я выскочил и еле успел к обходу. Дежурный офицер обменялся приветствиями со мной и Зебом и потом — вот старый дурак! — решил поболтать. Он уселся на ступеньках портала и начал хвастливо рассказывать, как на прошлой неделе победил в схватке на мечах. Я беспомощно старался поддерживать беседу.
Наконец он поднялся на ноги.
— Мне уже за сорок, — сказал он. — Я чувствую, что стал тяжелее, чем прежде. И должен признаться, приятно сознавать, что глаз и рука тебя не подводят. Думаю, надо обойти дворец. Приходится быть бдительным. Говорят, Каббала опять активизировалась.
Я замер. Если он начнет осматривать коридор, то без всякого сомнения обнаружит двух девушек в алькове.
Но тут вмешался спокойный Зеб.
— Минутку, старший брат. Вы не могли бы показать мне, каким приемом Вы выиграли ту встречу? Я так и не понял.
Офицер схватил наживку.
— С удовольствием.
Он спустился по ступенькам.
— Вытащи меч, сын мой. Встань в позицию. Так. Теперь скрещиваем мечи. Нападай! Стоп. Не так. Я повторю медленно… В тот момент, когда острие приближается к моей груди… (Ничего себе грудь! Капитан ван Эйк обладал объемистым животом и был похож на кенгуру с детенышем в сумке.) Я поднимаю меч и заставляю тебя отступить на шаг. Пока все, как в учебнике. Но я не завершаю движение. Ты парень сильный и мог бы парировать удар. Тогда я вот что делаю… Он показал, и столкнувшиеся мечи громко звякнули в тишине. — Теперь ты открыт, и я могу поразить тебя от коленок до горла. Ну, попробуй этот прием на мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});